Гранты для грандов науки

Сегодня финансирование научных изысканий осуществляется не чохом и по принципу «всем сестрам по серьгам», а адресно –  с  помощью грантов или проектов. Уфимский ученый, заведующий кафедрой факультетской хирургии Башкирского государственного медицинского университета, доктор наук  Махмуд Тимербулатов в четвертый раз подряд получил грант Президента РФ (по два миллиона рублей) для государственной поддержки молодых российских ученых. Наш корреспондент беседует с ним.

- Тема запланированного гранта посвящена изучению последствий удаления селезенки, - говорит Махмуд Вилевич. - Многие считают это безобидной операцией, но она приводит к различным изменениям в организме. На средства прошлого гранта мы купили диагностические аппараты. Недавно впервые запустили капсульную эндоскопию: пациент глотает капсулу, которая представляет собой камеру с передатчиками, записывающими изображения всего желудочно-кишечного тракта. В этом году еще не решили, куда потратить деньги, возможно, они пойдут на зарубежное обучение.

- Где лучше оперируют, за рубежом или в России?

- Не хотелось бы сравнивать, потому что условия работы разные. Начнем с контингента больных. К нам пациенты зачастую поступают в тяжелом состоянии, а за границей система здравоохранения больше направлена на профилактику. Например, там люди старше 45 лет проходят обязательные обследования, иначе они не получат страховку. Да и условия труда разные. За рубежом в сутки у врача проходит 3-4 человека, у нас же обслуживается почти два десятка. Хотя, если заграничных эскулапов поставить в наши условия, то им нелегко придется.

- Значит, дело в оборудовании?

- Не только. Оборудование у нас - неплохое. Эндоскопическая стойка  в нашей больнице стоит такая же, как во французской. Но проблема в расходном материале, который требуется ежедневно.  Например, для операции нужен сшивающий аппарат, который можно использовать только раз, а стоит он 20 тысяч рублей.

- Есть ли в России разработки, которых нет на Западе?

- Очень много их было придумано именно в России, затем, вследствие нерасторопности системы, они «уходили» на Запад. Например, сшивающие аппараты придумали в Советском Союзе еще в 1970 году. Потом приехал американец, бизнесмен, выкупил патент за копейки. Теперь весь мир покупает это оборудование у них, в том числе  и мы. Первую трансплантацию также сделали российские ученые, вопросы переливания крови, открытия групп крови – это все тоже наши разработки.

- Настанет ли такое время, когда человечество научится излечивать смертельные заболевания?

- А нужно ли это? Бессмертие нам все равно не грозит. Возможный вариант - заменяющее развитие клеточных технологий. Но это запрещено законодательно. А вот клеточные и нано технологии, позволяющие выращивать искусственные органы, будут использоваться уже лет через 30. Из того, что есть на сегодняшний день – «умные протезы», которые позволяют человеку ходить даже без двух конечностей. Но неизлечимые болезни все равно будут. 

- Можно  ли использовать познания древних в медицине?

- Сейчас пытаются все это активно восстановить, даже у нас в университете существует кафедра «Традиционная медицина». Она позволяет лечить, стимулируя возможности организма, используя природные факторы. Но мы, к сожалению, многое потеряли. Современная медицина не способна вылечить человека полностью. Если уж лечим, в любом случае получаем  побочные эффекты. Хотя хирургия проходила разные этапы. Например, в средневековье лечили варварскими методами: грыжу выжигали каленым железом. Теперь, мы устанавливаем сетку и ставим заплатку.

- Как вы относитесь к тому, что собираются отменять интернатуру?

- Это попытка соответствовать системе европейского здравоохранения, которое, к сожалению, не считается лучшим.  Для нас интернатура – самый оптимальный вариант. Заканчивая ее, врач еще не может выполнять весь набор операций, обучение происходит постоянно. Сейчас же что предполагается: после университета интерн еще будет обучаться до 27 лет. Его зарплата составляет шесть тысяч рублей, как он должен содержать семью? За границей они получают общежитие, постоянно дежурят и получают хорошую заработную плату. У нас уже сейчас сложилась такая ситуация, что количество врачей уменьшается. Тот, кто подготовлен к работе в здравоохранении, идет не в больницу, а медицинским представителем. Если 10 лет назад дежурить в стационар приходили по 10 студентов за вечер, то сейчас из старших курсов приходят всего человека два.